Взять такую,казалось бы, гнусь и ерундятину мироздания, как номер дома.
Мимо которого справедливо проходим мимо, не замечая.
Кому он сдался кроме ну почтальона, ну таксиста, ну безумной тетушки из Мариуполя. Но ведь даже и почтальону, таксисту и тетушке он не нужен – у первого пригодна память, у второго спутниковый навигатор, третью все равно добрые люди приведут.
Девушка текстовала по дарьедонцовски, цунамисто. Сколько сидящий рядом в вагоне метро юноша с артистической челкой ни пытался обратить на себя ее внимание перепричесами или пиликаньем на своем айфоне, ничего у него не выкхекивалось. Наконец он выкосил очи-маслины к девушкиному гаджету, пытаясь разобрать ее текст и, возможно, в нем найти повод для разговориться. Однако прочитав текст, челкастый скукожился от очевидной безнадеги. ( Collapse )
- Нам так нравится ваш город! – восхищались гости из Южной Африки. – А люди какие замечательные! И лучше всех – удивительно приятные чернокожие человеки! Вежливые, улыбчивые, подробно объясняют, как пройти в метро... У нас в Африке они другие... Гости, хотя и бывшие москвичи, видимо, так пропитались неторопливой полупровинциальной жизнью, что заводили дружеские беседы со всеми подряд – официантами, швейцарами, полицейскими... При покупке особенного фотоаппарата в знаменитом магазине в даунтауне Манхэттена общение выдалось особенно задушевным. - Да это только так кажется, что люди тут хорошие, - вдруг разоткровенничался юный продавец. – Конечно, все улыбаются, пропускают в дверях, говорят «извините», когда обгоняют на ходу... Но это лишь на поверхности. А внутри – никто никому не нужен. Все друг друга раздражают. Всех по-настоящему волнуют только деньги. Потому что выжить в этом городе так трудно и дорого... - Да ладно вам! – отмахивались гости. - Я, например, чувствую себя здесь очень одиноким, - чуть не расплакался продавец. – Вот даже у нас в магазине. Обедаем, казалось бы, вместе. Шутками обмениваемся. А живем-то с комиссионных. И поэтому исподтишка конкурируем за покупателей. И ненавидим друг друга. - Вы как-то уж очень все в черном свете... – расстроились гости. – Приезжайте к нам в Йоханесбург, если в Нью-Йорке тошно! - Вы когда уезжаете из Нью-Йорка? – почему-то с надеждой спросил продавец. Словно бы и правда в Йоханесбург собрался вместе с новыми друзьями... - Да завтра уже, - с сожалением сообщили гости. - Вы просто не успели понять Нью-Йорка... – вздохнул продавец. – Но вы еще поймете... Гости все выбирали фотоаппараты. Раскрасневшийся продавец, пооглядывавшись, решился. Даже понизил голос. - Вот этот красавчик, - он кивнул на заветный фотоаппарат, который гости думали купить, - у нас обычно идет по семьсот долларов. Но сейчас распродажа, и он стоит шестьсот. А я вам его продам за пятьсот и не сделаю на нем никаких комиссионных. Назло правилам и хозину. Просто потому что вы такие хорошие, душевные люди! Ударили, как говорится, по рукам. На новый фотоаппарат гости нарадоваться не могли. Работал прекрасно. Проходя на следующий день в последний раз по Таймс Сквер перед сборами в аэропорт, гости остановились возле витрины филиала знаменитого даунтаунского магазина, в котором они вчера купили фотоаппараты. Конечно, вспомнился вчерашний продавец, одинокий и несчастный. - Все-таки зря он так цинично о Нью-Йорке говорил, - переглянулись гости – и с восхищением подняли глаза к мельтешне гигантских стен-телеэкранов с рекламными картинками. Вдруг младшая из гостей задергала старших за рукава, призывая вернуться к витрине. Там в ворохе электронике разгляделся тот самый фотоаппарат, который они вчера приобрели у задушевно-одинокого продавца в даунтауне. Той же серии и даже расцветки. К фотоаппарату была приверчена бирка с ценой - 300 долларов.
