Синяк под глазом
- Я что, выгляжу как проститука? - возмущалась Метида.
Порой я бы не возражал... но Метида никогда не считалась с моим похотливым вкусом.
Впрочем, на этот раз она не выглядела и американским доктором.
Причиной стилитического сумбура было то, что обнимая мамочку, Маг неловко мотнул башкой и оставил у Метиды под глазом обширный синяк.
В нашей семье просто не умеют обниматься без того, чтобы не надавать друг другу тумаков.
Утром Метида отказывалась идти на работу.
- Что люди подумают? - ужасалась она, готовясь расплакаться.
Аргумент «муж бьет – значит, любит» ее не впечатлил. Только густые кремовые замазки и очки с толстой оправой помогли выпроводить ее на улицу.
К концу рабочего дня кремы повыветрились...
Ожидая после работы метропоезда, Метида уже куснула халвы и развернула любимую шестую страничу газеты «Нью-Йорк Пост» со свежими городскими сплетнями, когда к ней, смазливо лыбясь, подвалил мужик.
Этого не случалось с Метидой уже давно. Деду было вокруг пятидесяти. Богемный Гринвич Вилладжский облик дополняла перетянутая на затылке копна волос.
- Республиканцы! - с отвращением кивнул дед на первую газетную страницу, на которой кандидат в президенты сенатор МакКейн отрицал любовную инрижку с хорошенькой политактивисткой.
- Ихи... - вымямлила Метида, давясь халвой.
- Вруны! - продолжил политинформацию дед, придвигаясь поближе.
- Ох.. хо - отозвалась Метида.
Развитие диалога в историю не вгранитилось. Но закончился он так:
- А пойдем ко мне домой, кофе попьем! - предложил ненавидец республиканцев, соблазнительно искря глазками.
- Все, меня теперь не отличить от проститутки! - ужасалась Метида вечером. – Проклятый синячище!
- Может, это и не синяк вовсе, - мямлил я. – Может, это халва. Набила ею рот, не сумела поддержать интеллектуальную беседу... Ну, он и подумал... А даже если и синяк – что, мало садомазохистов по метро бродит? Я читал, одна секта вербует на улицах людей с следами побоев.
Про секту я, конечно, приврал. Но Метида неожиданно повеселела.
- Значит, завтра я не иду на работу-у! – принялась она напевать на кухне. – Иначе садоманьяки поймают меня в метро-о! Можно, я вообще уволюсь?
Тем временем я с грустью думал о том, что дед, если он воспитанный человек, мог, как это принято в Нью-Йорке, предложить моей жене записать номер его телефона. Но звать синячную даму в апартаменты, едва обсудив с ней личную жизнь сенатора МакКейна? Что с нами происходит? Что тянет друг к другу? Что мы ищем и любим в любви? Насилие или нежность? Нападение или защиту? Синяки или объятия?
Возможно, что и то, и другое... Я не знал ответа.
На следующее утро Метида почему-то передумала увольняться.
- И не такой уж он синий... – рассматривала она синяк в зеркале. – Скорее, желтоватый... Я, пожалуй, замажу его на работе... если он станет хуже...
Я удивленно отложил приготовленные баночки с кремами.
Синяк оставался синее грозовой тучи.
Очевидно, проклятый синяк выделил яд, который проник в близкий мозг моей супруги. И теперь ей в глубине души даже нравилось, что к ней приставали в метро косонесущие деды...
Кровь заводопадила у меня в голове.
Метиду надо было срочно спасать, утягивать со стези порока! Но как?
Переубедить Метиду в чем-либо было невозможно. Срабатывал только один метод – усугубления ее же правоты...
Я знаю, что часто подаю отпрыску дурной пример.
Вот и в ту роковую минуту, я подозвал нашего Мага - и самым вежливым голосом, на какой был способен, попросил:
- Дорогуша, сделай мне огромное одолжение... Подойти к мамочке, обними ее, как вчера - и, пожалуйства, поставь ей синяк под вторым глазом!
Метида изумленно вытаращились на нас.
Синяк победил. Он готов был размножиться. Он превратил нашу семью в гнездо насилия и порока.
По крайне мере, я не забываю личным примером учить Мага всегда говорить волшебное слово «пожалуйста».
Comments