Воспитание чувств в Нью-Йорке

- Оказывается, Сталин вовсе не был евреем! - удивленно сообщила за ужином Метида.

- Аллилуйя, - отозвался я.

С тех пор, как Метида начала брать русские книжки в районной библиотеке, некоторые аспекты российской истории почему-то неустанно интриговали ее.

-  Я думала, что он еврей, потому что он швили, - с увлечением продолжила Метида. - Но мои пациенты на швили объяснили, что швили - это просто "сын"! Зато теперь я знаю, чей он сын!

- Ага, осетинского сапожника Джугаева, - кивнул я. - Где-то писали, что анализ ДНК его внука подтвердил осетинcкие корни.

- Нет, он скорее поляк, - счастливо улыбнулась Метида.

Я отложил ложку, которой черпал из банки яблочное пюре.

- Оказывается, Сталин - это сын Пржевальского! - выждав интриго-паузу, торжественно объявила Метида.

- Ко-ого?

- Пржевальского Николая Михайловича. Знаменитого исследователя Азии и генерал-майора царской армии! Об этом же многие знают! Даже памятники Пржевальскому сносили, до того похож! Он как раз в нужное время в ходе Джунгарской экспедиции останавливался в Гори. А мама Сталина стирала при гостинице. Ну, и сам понимаешь, достиралась...

- Если бы Пржевальский был его папа, - подумав, снова взялся я за ложку, - он бы его именем велел не лошадь называть, не ящурка, не расщепохвоста и не рододендрона. А, например, пик Коммунизма! Был бы это сейчас пик Пржевальского, вот так!

- Нет, это правда! Он и сам не возражал против этих слухов, а ведь мог бы одним ногтем... Сталин - сын Пржевальского, я на интернет зашла и сличила портреты! Один к одному!

Я покосился за окно, где с грузовика компании "FreshDirect" разгружались полные свежих продуктов ящики, которые жители
нашего обычного нью-йоркского билдинга, ленясь ходить в супермаркет, заказывали по интернету.

- Где Сталин с Пржевальским, а где мы, - я миролюбиво доскреб пюре. - Почему мы вообще об этом спорим?

- Потому что это наше культурное наследние! - обиделась Метида.

Назвтра я принес с работы цветную распечатку.

- Что это за чудище такое? - охнула Метида.

- Культурное наследие! - с готовностью объяснил я. -  Лошадь Пржевальского! Единственная живущая ныне дикая лошадь. Обрати внимание на классические признаки совершенно дикого животного - стоячую гриву, оленью шею, низкую холку. Верхняя часть репицы хвоста покрыта короткими волосами. Масть саврасая, голова тяжелая, морда страшная. В зоопарках насчитывается не более двухсот особей.

- На что нам лошадь? - насторожилась Метида.

- Она красивая. Закуем в рамочку и повесим Магу в комнату! - решил я. 

Рамочки не нашлось, и я утвердил лошадь напротив Маговой кровати липкой лентой-скотчем.

- Ав-ав! - поглядев на картину, радостно сказал Принцесса Обезъянок.

Метида лишь злорадно улыбнулась, устремляясь открывать дверь пришедшему от бабушки с дедушкой Магу.

- Ы-ы! - взвыл он, проникнув на четвереньках в свою комнату.

Маг уже яростно срывал мою распечатку со стены, как вдруг замер и зачарованно вгляделся в печальный профильный глаз лошади.

Промычав что-то ласковое на языке волшебников-друнов, он схватил свой любимый фиолетовый крейон.

Затем Маг, то и дело отступая к кровати и тщательно изучая каждый свой штрих, пририсовал лошади Пржевальского крылышки и усы.

И оставил картину висеть на стене.