Лошадь Пржевальского
- Оказывается, Сталин вовсе не был евреем! - удивленно сообщила за ужином Метида.
- Аллилуйя, - отозвался я.
С тех пор, как Метида начала брать русские книжки в районной библиотеке, некоторые аспекты российской истории почему-то неустанно интриговали ее.
- Я думала, что он еврей, потому что он швили, - с увлечением продолжила Метида. - Но мои пациенты на швили объяснили, что швили - это просто "сын"! Зато теперь я знаю, чей он сын!
- Ага, осетинского сапожника Джугаева, - кивнул я. - Где-то писали, что анализ ДНК его внука подтвердил осетинcкие корни.
- Нет, он скорее поляк, - счастливо улыбнулась Метида.
Я отложил ложку, которой черпал из банки яблочное пюре.
- Оказывается, Сталин - это сын Пржевальского! - выждав интриго-паузу, торжественно объявила Метида.
- Ко-ого?
- Пржевальского Николая Михайловича. Знаменитого исследователя Азии и генерал-майора царской армии! Об этом же многие знают! Даже памятники Пржевальскому сносили, до того похож! Он как раз в нужное время в ходе Джунгарской экспедиции останавливался в Гори. А мама Сталина стирала при гостинице. Ну, и сам понимаешь, достиралась...
- Если бы Пржевальский был его папа, - подумав, снова взялся я за ложку, - он бы его именем велел не лошадь называть, не ящурка, не расщепохвоста и не рододендрона. А, например, пик Коммунизма! Был бы это сейчас пик Пржевальского, вот так!
- Нет, это правда! Он и сам не возражал против этих слухов, а ведь мог бы одним ногтем... Сталин - сын Пржевальского, я на интернет зашла и сличила портреты! Один к одному!
Я покосился за окно, где с грузовика компании "FreshDirect" разгружались полные свежих продуктов ящики, которые жители
нашего обычного нью-йоркского билдинга, ленясь ходить в супермаркет, заказывали по интернету.
- Где Сталин с Пржевальским, а где мы, - я миролюбиво доскреб пюре. - Почему мы вообще об этом спорим?
- Потому что это наше культурное наследние! - обиделась Метида.
Назвтра я принес с работы цветную распечатку.
- Что это за чудище такое? - охнула Метида.
- Культурное наследие! - с готовностью объяснил я. - Лошадь Пржевальского! Единственная живущая ныне дикая лошадь. Обрати внимание на классические признаки совершенно дикого животного - стоячую гриву, оленью шею, низкую холку. Верхняя часть репицы хвоста покрыта короткими волосами. Масть саврасая, голова тяжелая, морда страшная. В зоопарках насчитывается не более двухсот особей.
- На что нам лошадь? - насторожилась Метида.
- Она красивая. Закуем в рамочку и повесим Магу в комнату! - решил я.
Рамочки не нашлось, и я утвердил лошадь напротив Маговой кровати липкой лентой-скотчем.
- Ав-ав! - поглядев на картину, радостно сказал Принцесса Обезъянок.
Метида лишь злорадно улыбнулась, устремляясь открывать дверь пришедшему от бабушки с дедушкой Магу.
- Ы-ы! - взвыл он, проникнув на четвереньках в свою комнату.
Маг уже яростно срывал мою распечатку со стены, как вдруг замер и зачарованно вгляделся в печальный профильный глаз лошади.
Промычав что-то ласковое на языке волшебников-друнов, он схватил свой любимый фиолетовый крейон.
Затем Маг, то и дело отступая к кровати и тщательно изучая каждый свой штрих, пририсовал лошади Пржевальского крылышки и усы.
И оставил картину висеть на стене.
- Аллилуйя, - отозвался я.
С тех пор, как Метида начала брать русские книжки в районной библиотеке, некоторые аспекты российской истории почему-то неустанно интриговали ее.
- Я думала, что он еврей, потому что он швили, - с увлечением продолжила Метида. - Но мои пациенты на швили объяснили, что швили - это просто "сын"! Зато теперь я знаю, чей он сын!
- Ага, осетинского сапожника Джугаева, - кивнул я. - Где-то писали, что анализ ДНК его внука подтвердил осетинcкие корни.
- Нет, он скорее поляк, - счастливо улыбнулась Метида.
Я отложил ложку, которой черпал из банки яблочное пюре.
- Оказывается, Сталин - это сын Пржевальского! - выждав интриго-паузу, торжественно объявила Метида.
- Ко-ого?
- Пржевальского Николая Михайловича. Знаменитого исследователя Азии и генерал-майора царской армии! Об этом же многие знают! Даже памятники Пржевальскому сносили, до того похож! Он как раз в нужное время в ходе Джунгарской экспедиции останавливался в Гори. А мама Сталина стирала при гостинице. Ну, и сам понимаешь, достиралась...
- Если бы Пржевальский был его папа, - подумав, снова взялся я за ложку, - он бы его именем велел не лошадь называть, не ящурка, не расщепохвоста и не рододендрона. А, например, пик Коммунизма! Был бы это сейчас пик Пржевальского, вот так!
- Нет, это правда! Он и сам не возражал против этих слухов, а ведь мог бы одним ногтем... Сталин - сын Пржевальского, я на интернет зашла и сличила портреты! Один к одному!
Я покосился за окно, где с грузовика компании "FreshDirect" разгружались полные свежих продуктов ящики, которые жители
нашего обычного нью-йоркского билдинга, ленясь ходить в супермаркет, заказывали по интернету.
- Где Сталин с Пржевальским, а где мы, - я миролюбиво доскреб пюре. - Почему мы вообще об этом спорим?
- Потому что это наше культурное наследние! - обиделась Метида.
Назвтра я принес с работы цветную распечатку.
- Что это за чудище такое? - охнула Метида.
- Культурное наследие! - с готовностью объяснил я. - Лошадь Пржевальского! Единственная живущая ныне дикая лошадь. Обрати внимание на классические признаки совершенно дикого животного - стоячую гриву, оленью шею, низкую холку. Верхняя часть репицы хвоста покрыта короткими волосами. Масть саврасая, голова тяжелая, морда страшная. В зоопарках насчитывается не более двухсот особей.
- На что нам лошадь? - насторожилась Метида.
- Она красивая. Закуем в рамочку и повесим Магу в комнату! - решил я.
Рамочки не нашлось, и я утвердил лошадь напротив Маговой кровати липкой лентой-скотчем.
- Ав-ав! - поглядев на картину, радостно сказал Принцесса Обезъянок.
Метида лишь злорадно улыбнулась, устремляясь открывать дверь пришедшему от бабушки с дедушкой Магу.
- Ы-ы! - взвыл он, проникнув на четвереньках в свою комнату.
Маг уже яростно срывал мою распечатку со стены, как вдруг замер и зачарованно вгляделся в печальный профильный глаз лошади.
Промычав что-то ласковое на языке волшебников-друнов, он схватил свой любимый фиолетовый крейон.
Затем Маг, то и дело отступая к кровати и тщательно изучая каждый свой штрих, пририсовал лошади Пржевальского крылышки и усы.
И оставил картину висеть на стене.
"- Потому что это наше культурное наследние! - обиделась Метида."
В этих двух местах я подавилась кофе от смеха :) Так нельзя с утра хохотать :)
И еще.
По-моему, Вы пишете хорошо и, поэтому, Ваши вопросы к Анкудинову, (именно там я узнал о Вашем существовании) несколько неуместны. Он явно не Белинский. Да и на Белинского можно наплевать. Человек, который пишет, сам себе судья. Я уверен, что Вы знаете себе цену без критиков.
Лошадь Пржевальского